Гази Алим Юнусов был первым профессором узбекского языкознания, переводчиком, фольклористом, педагогом, преподававшим в университете персидский и арабский, узбекский и русский языки, одним из видных организаторов. В 1929-1930 годах, работая научным сотрудником и ученым секретарем в Институте востоковедения в Ленинграде, он провел ряд исследований в области этнографии и филологии и прославился как увлеченный востоковед. По рекомендации видных представителей светской науки – Н.Я.Марра, А.Н.Корша, Э.М.Малова, А.Н.Самойлича, П.М.Мелиоранского и Е.Э.Бертельса в 1930 году ему было присвоено высокое звание «профессора». Но вот уже более полувека наш народ не имеет более-менее точных сведений о жизни и деятельности этого великого человека, задавленного в эпоху, когда справедливость была погребена глубоко в земле.

Гази Алим Юнусов родился в 1893 году в махалле Ширинкудук города Ташкента в рабочей семье. Начальное образование он получил в медресе первой ступени. Его жена Валентина Ивановна Юнусова и дети Эрк, Мира, Оскар и Камила, родившиеся между 1925 и 1930 годами, пережили жестокость времени и разделили боль унижаемого отца.

Он был большим знатоком древней тюркской литературы. Дед Гази Алима, Абу-бакр Ахмад оглы и дядя Бахти Гани Илкин были известны как фольклористы, писатели и этнографы. Они хорошо знали арабский, персидский и немецкий языки. Гази Алим вырос в такой семейной среде. Вот почему он с юных лет тяготел к изучению наук.

Валентина Ивановна, супруга ученого, рассказывала нам:

– Он не возвращался к прочитанной один раз книге или дастану, он сразу запоминал их. Благодаря этому в наш дом часто приходили русские, татарские, немецкие, английские, узбекские и казахские ученые. Гази-ака свободно разговаривал с представителями этих народов на их родных языках. В 1914 году, после окончания факультета языка и идеологии высшего медресе, его направили на учебу в Каир для изучения этики, права и религиозных вопросов. Туда отправляли только студентов с острым умом. На его поле. Он изучил арабские, турецкие, немецкие и английские книги в оригинале.

Гази Алиму, окончившему учебу на отлично, была выдана грамота от имени Ататюрка и его оставили здесь преподавателем. Но его сердце было предано Родине, скучал по родным – немного поработав, он вскоре вернется в любимый Ташкент и начнет преподавать родной язык в различных высших учебных заведениях.

В 1923 году он был назначен председателем Первого торгового общества. После расформирования этого общества в ноябре 1924 г. он возглавил отдел правовых вопросов при Наркомате юстиции. В переводе ряда законодательных актов на узбекский язык и доведении их сути до населения была большая заслуга ученого.

«Наше правительство отправило нас на работу в Самарканд в 1925 году, – продолжала вспоминать Валентина Ивановна. – Здесь он работал ученым секретарем в Наркомате народного просвещения. Через два года он перешел в Комитет по языку и терминологии Министерства и занялся научной работой, преподавал общее языкознание и политику. Со студентами он проводил занятия по звукам и значениям слов узбекского языка, а также по персидскому, арабскому и английскому языкам.

Доктор филологических наук, профессор, заслуженный деятель наук Узбекистана Сабир Ибрагимов о преподавательских способностях Гази Алима говорил:

– Впервые теоретические сведения о научных основах узбекской орфографии я получил в 1929 году в Самаркандском университете у этого уважаемого преподавателя. Однажды в Педакадемию пришел Гази Алим и сообщил новость о том, что узбекское письмо переходит на латинский алфавит, и что главным должностным лицом по этой работе назначен Кори Ниязов. Он как бы сожалел о том, что это «нововведение» не принесет хороших результатов в случае его внедрения. Учитель говорил участливо о необходимости глубокого изучения нашей идентичности и истории на основе определения значений тысяч топонимов, названий наций и народностей в нашей республике. У своего наставника я научился методам исследования и анализа, необходимым в научной работе. Например, в 1929-1930 годах я трижды участвовал в организованных Терминологическим комитетом научных поездках, посвященных проблемам изучения народных говоров и устного творчества. Его возглавил Гази Алим Юнусов. В составе этой группы были такие известные тюркологи и востоковеды, как К.К.Юдахин, А.К.Боровков, В.В.Решетов и талантливые языковеды Н.Саид, К.Рамазан, Эльбек, Т.Ибрагимов.

Эти теплые мысли, высказанные учениками, помогают раскрыть человечное лицо известного ученого. Поэтому продолжим цитировать душевные слова-воспоминания:

— Когда был аспирантом университета языка и философии имени Н.Я.Марра в Ленинграде в 1930 г. я встретился с учителем, — вспоминал известный лингвист Сафо Зуфаров. – В то время Гази Алим Юнусов пришел работать ученым секретарем в Институт востоковедения. Он дал мне много советов. Помню, такие большие лингвисты, как Поливанов и Батманов, вступали в дискуссию с Гази-ага очень осторожно, обдумывая каждое слово.

Гази Алим Юнусов, проделавший большую научную и практическую работу для поднятия узбекской национальной культуры на мировой уровень, написал множество трудов и учебных пособий. Его книги, такие как «Словарь юридических терминов», «Опыт классификации узбекских диалектов», «Узбекские роды и их язык», «Грамматика узбекского языка», такие сильные в научном и методическом отношении статьи, как «Мнение о детской литературе», «Несколько слов об «Алле»». «Новый алфавит среднеазиатских тюрков», «Звуки узбекского языка» не утратили своего значения и сейчас.

Ученый был по натуре патриотом нации и высоко ценил свой народ. Он также был проницательным этнографом и чутким фольклористом. В 1922 году первым записал великий узбекский эпос – «Алпомыш» у Фазиля Йулдаша. Он написал краткую статью о сути, содержании и экземплярах эпоса и опубликовал ее во 2-м номере журнала «Билим ўчоғи» («Очаг знаний») за 1923 год. Говоря прямо, фундамент узбекского фольклора был заложен этим великим человеком. Он обучал талантливых молодых сотрудников, таких как Х.Зариф. Трактат Гази Алима «Опыт классификации узбекских диалектов» важен тем, что впервые диалекты нашего народа были классифицированы с этнолингвистической точки зрения. В нем автором показал ряд недостатков, допущенных профессором Э.Д.Поливановым в классификации узбекских диалектов, подробно разъяснил, как их следует проверять и классифицировать, выявил отличающиеся друг от друга звуковые, словесные и смысловые характеристики узбекских диалектов.

Ученый исследует узбекские диалекты, разделив их сначала на три группы: узбекско-кипчакские, тюрко-барласские и хивинско-ургенчские диалекты. Эти диалекты, по его словам, в свою очередь делятся на две части, первую часть составляют кыркский, джалаир-лакайский, кыпчакский, гурлянский диалекты, а вторую часть составляют сайрамо-чимкентский, ташкентско-хавасский, андижанско-наманганский диалекты.

В то время, когда его творчество как раз достигло зрелости и полноты, на голову учителя легла тяжелая ноша – он подвергся страшной клевете.

«Это было, кажется, двадцать третьего апреля тридцать седьмого года, — с сожалением вспоминала Валентина Ивановна, — среди ночи в нашу дверь постучали. Двое мужчин вбежали, не дожидаясь нашего приглашения, и сказали: «Мы из НКВД». Один из прибывших был русский, другой узбек. Один из них в грубой форме высказался о том, что они собираются взять все находящиеся дома документы, книги, газеты и журналы. Другой подошел к окну и указал на улицу. Тут же вошли еще три человека. Они начали поиск. Мы с мужем стояли неподвижно. Такое было указание. Тогда Гази Алим не вытерпел несправедливости и грубости и заговорил, по-русски: «Какой грех я совершил, почему вы так ведете себя?» «Идите, там мы с вами поговорим», — сказал сотрудник НКВД.

Таким образом, известный ученый был втянут в водоворот произвола и несправедливости времени. Зловещие термины пантюркист, контрреволюционер, националист были придуманы и стали наклеиваться на лбы жаждущих знаний людей.

При рассмотрении дела № 4269, хранящегося в архиве Комитета государственной безопасности УзССР, мы выяснили, что следователями Агабековым и Загвоздиным были выдвинуты следующие обвинения: «Гази Алим Юнусов является руководителем антинационалистической организации, он поставил перед собой задачу отделить среднеазиатские республики от Советского Союза и создать буржуазное национальное государство. привлекал членов организации к подрывной деятельности с целью установления контактов с зарубежными странами; для привлечения в организацию вел работу контрреволюционного духа среди молодежи, контрреволюционную пропаганду».

Истинная природа Гази Алима очевидна в его ответах следователю после ночи пыток. Вот некоторые примеры:

– Когда вы присоединились к пантюркистскому движению?

– Когда я учился в селе Буби Вятской губернии, я общался с известными пантюркистами Абдуллой Буби и Губайдуллой Буби, а также с известными в Турции тюркскими деятелями. Я поехал в Турцию в 1909 году. Потом я уехал в Каир. Там я учился в высшем медресе «Азхар». Когда началась мировая война, я вернулся в Ташкент. За это время я получил воспитание пантюркистов. Однако я не был в их организации.

– С кем вместе вы учились в Турции в этот период?

В Турции были Фитрат, Мукамиддинбек, племянник бухарского кушбеги, и Маъзар Бурханов; Бекжон Рахмонов, Шахид Эсон Мусаев, Хамид Саид, Ата Ходжаев – сыновья Ахмаджона Махзуллы из Бухары приехали потом после меня.

– В Стамбуле вы, туркестанские студенты, какую организацию пантюркистов в Туркестане намеревались создать?

– Когда я приехал в Стамбул, то узнал, что там есть общество «Туран нашри маориф». Она связана с «Иттихад ва таракки» и возглавляется Фитратом, Мазаром Бурхановым и Абдулазизом Куляви. Это общество также связано с обществом «Тюркский очаг». Члены этих обществ являются ответственными представителями Турции по устройству туркестанских студентов.

– Когда вы вернулись в Туркестан и какой пантюркистской работой занимались?

– В июле 1914 года, я приехал с условием вернуться в Турцию. Однако Рифатбай и Азизбай из Министерства народного просвещения пообещали отправить меня на учебу в Германию. Но мировая война помешала, и я остался. В Ташкенте мы создали общество «Туран» совместно с Абдуллой Авлони и Низомиддином Ходжаевым. Нашей целью было распространение просвещения среди людей на основе движения пантюркизма.

– Какие контрреволюционные действия вы предпринимали после революции?

– В 1918 году я участвовал в качестве депутата в учредительном собрании Кокандской автономии. Здесь я выступал против системы кадетов и общества Дутова. Они не хотели давать народу Туркестана национальную свободу. Я критиковал эту странность в политике.

– Какой еще контрреволюционной деятельностью вы занимались?

– Я основал и руководил обществом «Тюрк очаги» в Ташкенте. Я также готовил пантюркистские кадры из молодежи и создал общество «Рабочая группа».

– Почему вы поехали в Турцию в 1918 году?

– Вместе с Нуриддинбеком Худоёрханом мы обратились в общество «Единство и прогресс» турецкой партии и правительства за помощью в борьбе с Туркестанским отделением Советской России.

– Чем закончились ваши переговоры с турецкими официальными лицами?

– Здесь я встретился с Талъат-паша через министра безопасности Турции Азизбая. Он пригласил меня поехать в Женеву с Саидом Насиром Мирджалоловым. Здесь надо было обсудить об отделении Туркестана от России с главой нации. Я отказался от такой поездки.

– В вашей контрреволюционной деятельности какие разговоры были в Мусбуро и какие направления они указывали?

– Наша контрреволюционная деятельность нашла отражение в утвержденном Мусбюро отчете Рискулова. В нем содержались следующие требования: «Выдвинуты идеи национальной независимости для определения государственных границ, чтобы стать независимым в экономической, военной, финансовой и внешней политике Туркестана. Эти выводы Мусбюро были уничтожены самовольными, безмозглыми членами Туркомиссии ВКП(б) Элиавой, Фрунзе, Куйбышевым и Рудзутаком.

– Не дадите ли Вы сведения о членах тайной контрреволюционной организации и легальных организациях, в равной степени связанных с ней?

– Я ничего не знаю о существовании тайной организации, а если и была, то я в ней не участвовал...

лейтенант Затуранский, начальник 3-го отдела КГБ НКВД УЗССР, и сержант Акжигитов, заместитель начальника этого отдела.

25 апреля 1937 года».

В 1937 году видные интеллектуалы нашей страны были заключены в тюрьму с обвинением в пантюркизме. Политические ярлыки и уголовные обвинения стали применяться к обществам, которые с добрыми намерениями начали работать на культурное единство, научное и литературное сотрудничество тюркских народов. Сталинская политика изо всех сил боролась даже с чувством национальной гордости. Они были за то, чтобы держать все народы под постоянным гнетом.

Вот отрывок из интервью от 21 февраля 1989 года с покойным Шарасулом Зуннуном, известным наставником и просветителем, сгоревшим в адском огне 1930-х годов и ставшим инвалидом.

«Я даже сейчас боюсь отвечать на ваш вопрос. Потому что и в наши дни есть много предателей, клеветников и лицемеров. Это был июль 1937 года. Акжигитов, светловолосый мужчина среднего роста, с толстыми запястьями, голубыми глазами и круглым носом, отвел меня из изолятора в комнату для допросов; Он передал мне «Протокол допроса», написанный о Бату и Мунавваре-кары, о деятельности Национального союза, антиреволюционные пантюркистские фразы о его лидере и членах и о том, чего я никогда в жизни не слышал. Я осмотрел. Поскольку я плохо знаю русский язык, то долго пытался его прочитать. Нетерпеливый тот следователь взял у меня из рук «готовый документ», сам прочитал его и потребовал, чтобы я его подписал. Я отказался. Дебаты продолжались до вечера. Затем начал задавать вопросы о Фитрате и Гази Алиме Юнусове. Я сказал, что хорошо их знаю и единомышленник по некоторым вопросам. Итак, после того как ему не удалось достичь своей цели, он отвел меня в подвал. Там у меня отказали плечо и правая нога, сильно ударившие кулаки крепкого юноши вдохновили Акжигитова. Через семь дней вызвали на новый допрос. Допрашивал Тригулов. Он тоже передал на подпись «Протокол допроса», подготовленный Акжигитовым. Я уже собирался отказаться, как словно с неба упал появился злобный следователь, который избивал меня. Он показывал себя вежливым. Глядя на Тригулова, он сказал: «Он исправился, подпишет». Он посмотрел на меня и махнул рукой, как бы говоря: «Поторопись, а то сам знаешь…». Я знал, что если снова спущусь в подвал, то уже никогда не выйду оттуда живым. Таким образом, мне пришлось поставить свою подпись под фразу «Мои ответы зачитаны, подпись моя».

Да, вот так вот.

Это ярко отразилось в свидетельстве известного узбекского поэта Абдулхамида Сулейман оглы Чулпана от 10 августа 1937 года о Гази Алиме, данном Акжигитову. И мне бы очень хотелось, чтобы вы не понимали это как "предательство" Чулпана.

Вот обвинительное заключение против ученого-лингвиста:

«Одним из активистов и членов антиреволюционной пантюркистской организации в Узбекистане является Гази Алим Юнусов. Он учился в Турции: основал организацию «Тюрк очаги»; активный контрреволюционер. Он также участвует в контрреволюционном обществе «Чигатай гурунги». Это общество было основано в 1919 году Фитратом. Это общество через литературу пропагандирует в народе идеи пантюркизма: готовит сотрудников для организации. В 1920 году Фитрат основал журнал «Тонг» и привлек к нему Эльбека и Гази Алима Юнусова...

В 1928-1929 годах в активной пропаганде пантюркистских идей на собраниях, посвященных терминологии и орфографии, участвовали Гази Алим Юнусов, Бату, Фитрат, Болат Салиев, М.Рахмонов, Бекжон Закири и другие...»

Любовь к нации («национализм» по их выражению) считалась самым тяжким преступлением в период репрессий. Интеллектуалы-патриоты категорически отказывались признавать такой «грех». В результате следователи комитета безопасности жестоко пытали их, делая вид, что они доносят друг на друга.

После непрерывных мучений в ходе следствия ученому ничего не остается, как «признать» свою «вину».5 октября 1937 г. он ответил на вопросы следователя Тригулова следующим образом:

«Я, профессор-лингвист, действительно переводил на узбекский язык книги в духе национализма как в идейно-культурном фронте, так и в области языкового строительства... Как один из лидеров контрреволюционной националистической организации, я сотрудничал с Республиканским комитетом науки, комитетом по терминам и другими научными организациями руководил (вместе с Фитратом, О.Хашимом) контрреволюционной работой группы…»

4 октября 1938 года выездная военная коллегия Верховного суда СССР (председатель Алексеев, члены – Зайцев, Болдыров, Бутнер и помощник прокурора Шульц) приговорила профессора Гази Алима к расстрелу.

Хотя поздно, но социальная справедливость восторжествовала. Военная коллегия Верховного суда СССР отменило этот несправедливый приговор и признало отсутствие состава преступления в деятельности известного профессора и полностью оправдало его постановлением №4н02-5571 от 27 июня 1957 года.

Светлая память о выдающемся лингвисте узбекского народа, искусном мастере переводческого искусства, выдающемся исследователе тюркской и персидской литературы, первооткрывателе узбекского фольклора, великом педагоге, отдавшего жизнь в путь национальной независимости, имеет право жить в душе свободного узбекского народа.

кандидаты наук Ислам ТУРСУНОВ и Хайдарали УЗАКОВ