Китайская Народная Республика (КНР) является успешно развивающей страной. С момента установления Узбекистаном дипломатических отношений с ней прошло 20 лет. Для истории этот срок весьма короткий. Тем не менее, за это время всесторонние связи межу двумя странами развивались успешно и динамично. Успехи этих связей обусловлены не только взаимной заинтересованностью в них, географической близостью и наличием наземных и воздушных транспортных коммуникации, но историческими корнями, уходящими в глубокой древности. В этом автор убедился после ознакомления с китайскими источниками и научными трудами учены КНР во время моей длительной командировки в Посольстве Узбекистана в Пекине в 1996–1998 гг.

Можем смело утверждать, что Узбекистанско-китайских торгово-дипломатических и культурных связей имеет несколько тысячелетнюю историю.

Согласно сведениям древнекитайских источников, началом установления прямого дипломатических связей является прибытие в Фергану (Дайюань, Давань) Чжан Чяня (张骞 –?–114 до н.э.)[1], посла Западно-Ханьской империи (206 до н.э. – 25 н.э.), 128–127 гг. до нашей эры. Вслед за ним приезжали послы многих других государств, созданных на территории Китая. Поэтому многие авторы правильно считают, что Чжан Чянь открыл для Китая путь в Центральную Азизию и дал китайскому народу более полную информацию об этом регионе. До приезда китайского посла «Китай почти не знал Центральную Азию и западнее ее страны»[2]. После приезда Чжан Цяня в Фергану начался также процесс приезда послов из государств, существовавших в то время на территории Узбекистана и вокруг него[3].

Торговые связи начались намного раньше. Источники свидетельствуют о том, что несколько тысячелетия тому назад товары местные и импортные из Центральной Азии, в том числе из Узбекистана доставлялись в Китай, а китайские товары, особенно шелковые ткани, в этот регион и дальше в страны Ближнего Востока и Европы[4]. Доказательством этого может быть сведения сочинения «Му-Тяньзы чжуань» («Повествование о сыне Неба Му»), который посвящен поездке правителя Му (Му-вана – время правления 1001–945 гг. до н.э., его звали Мумань 穆满) в современный Синьцзян-Уйгурский автономнқй район и страны, лежащие на западе Памира, в 989–988 годах до нашей эры. «Му-Тяньзы чжуань» найден в 281 году в одной из древних могил, относящихся к 318–296 годам до нашей эры[5]. Очевидно, поэтому содержание этого сочинения не вошло «Шицзи» («Исторические записки») и «Ханшу» («История династии Хань»). Оригинал этого памятника написан на бамбуковых дощечках рисункообразными иероглифами. В III веке он переписан современными для того времени иероглифами. Большинство ученых считает, что время написания источника «Му-Тяньзы чжуань» относится периоду не позднее до конца первой четверти IV века до нашей эры.

Одни ученые считают этот памятник ценным источником, другие подвергают сомнению его подлинности. После осуществления его перевода автором настоящей работы на узбекский и русский языки[6] он пришел к выводу, что сомнение в подлинности рассказа, изложенного в памятнике, не обоснованным. Подробность изложения путешествия правителя Му (Му-вана) с точной датой и называниями местности внушает доверие в правдивости его поездки в западные страны, лежащие далеко за Памиром. Кроме того, как отмечается в конце источника, в общей сложности за два года этот правитель проехал 20.160 километров (35000 ли) пути, в среднем по 833 км в месяце.

Согласно сведениям «Му-Тяньзы чжуань», в середине 6 луны 989 года до нашей эры Му перешел Памир (Чуньшань), посетил многие интересные места, в 10 день 7 луны прибыл в местность под названием Кивенджанзие (Kiwenjanzie, на современном китайском произношении Juanhanshi). После двухдневного отдыха со своими сопровождающими Му-Тяньцзы был на приеме, во время которого местный правитель Уфу подарил ему 500 обученных и 300 диких коней, 300 голов домашных и 200 диких быков, 70 породистых собак, 2000 коров, 300 телег пшено и пшеницы и др. В ответ Му-ван подарил Уфу 47 слитки желтого золота, 50 штук драгоценных поясов и 3 ожерелий[7]. Вскоре после данного приема Му-Тяньзы со своми людми направился дальше на запад.

Одни китайские ученые считают, что местность Кивенджанзие соответствует Самарканду, а другие – Бухаре[8].

6 день 3 луны 988 года Му-ван вступил в обратную дорогу из далекого запада по другому маршруту. В 18 день 6 луны прибыл к реке Тоушуй, которая по одним утверждениям соответствует Амударьи, а другим - Сырдарьи. После 4 дневной езды он прибыл в местность под названием Сакок (по современному произношению Сугу)[9] и Куэтган (kuetgan, kuetzhan, по современному чтению Гугань). Согласно комментариям древнекитайских историков Куэтгань соответствует Коканду. Следовательно, Сугу была близлежащей к нему местность. Исходя из пройденного расстояния от реки Тоушуй до Сакок, можно утверждать, что данная река соответствует Сырдарьи. Однако Сакок очень напоминает местность Сукок Паркентского района Ташкентской области. Может быть его происхождение имели какие-то связи с Сугу, находившией рядом с Кокандом.

Торговые связи между Китаем и странами Южной Азии, Ближнего Востока и Европы морским путем развивались только в средневековье. Но и это не привело к прекращению торговых связей Китая с Центральной Азией по Великому шелковому пути.

Как свидетельствуют древние китайские источники, в Китае осели многие центральноазиатские торговцы, среди которых было не мало купцов из территории Узбекистана. Большинство таких купцов сочло нужным остаться в Хэсиском коридоре (в современной провинции Ганьсу), которое был важным участком Великого шелкового пути. Здесь они играли посредническую роль в международной торговле[10].

Множество археологических находок, найденных в Дунхуане показывают, что еще в глубокой древности здесь проживали выходцы из Ферганы, Самарканда, Бухары, Ташкента. Они являлись огнепоклонниками и имели своё святилище. Наряду с торговыми делами, выходцы Узбекистана тогда привлекались к административной и военной службе. Например, в одном из древних китайских столиц городе Лоян найдено захоронение крупного государственного деятеля – выходца из Самарканда Кан Моцзя, обладавшего высокими наградами за ратные подвиги. В этом же городе была обнаружена могила другого самаркандца по имени Кан Данун, относящаяся к 647 году, и надписи, где имеется информация о его личности и месте рождения. В обеих случаях место рождения использовано как фамилия.

По местным традициям, к имени умершего иностранца прибавлялся китайский иероглиф, обозначающий местность, откуда он родом. Так, к самаркандцам добавляли «Кан» (древнекитайское название Самарканда), к бухарцам – «Ань» (安), к ташкентцам - «Ши» (石), к ферганам - «Цао» (曹)[11].

Как свидетельствуют источники, во времена правления династии Тан (618–907) в столице Чанъань (современный Сиань) проживали 50 тысяч иностранцы, значительная часть которых была выходцами из Узбекистана[12].

Наибольшая активизация дипломатических и торгово-экономических связей наблюдалась в период монгольской династи Юань в Китае и государства Амира Темура и темуридов. Именно в этот период появляются в Китае большое количество выходцев из Центральной Азии, в том числе из Узбекистана, среди которых были известные в Китае государственные деятели, ученые – астрономы, математики, лекари и муддарисы (преподаватели исламского учения) и др.

Из числа государственных деятелей, прежде всего, моно назвать имя бухарца – Умара Камалиддина Сайида Шамсиддина (также Сайид Ажжал Шамсиддин), который в китайских источниках именуется Сайдянчи Шаньсидин (賽典赤赡思丁). Сведения о нем нашло отражение не только в семейных летописях, но и в китайских официальных исторических хрониках. В трудах современных китайских ученых он характеризуется как выдающий экономист и политик[13].

 Умар Камалиддин был увезен из Бухары в Китай в 1221 г. в 10 летном возрасте. Благодаря своему таланту получил хорошее образование и занимал высокие должности в дворце Юаньской династии (1280–1367), занимаясь финансовыми вопросами страны, внес существенный вклад в упорядочении денежной системы Китая. Он был губернатором провинций Шэньси, Сычуань и Юньнань, где обращал большой внимание на развитие местной экономики, ирригационной системе, облегчение положения крестьян путем снижения их налоговой беремени, строительство дорог и мостов, создание школ, бесплатное лечение бедных с помощью приглашенных из Центральной Азии лекарей, восстановление культурных ценностей местных жителей и т.д. В своей деятельности он придавал особое значение мирному решению всех проблем, проповедовал идею терпимости людей к другим религиям и другим нациям[14].

В Юньнане Умар Камалиддин служил до конца своей жизни. Он похоронен в северном пригороде провинциального центра города Куньмин. В последствии его могила стала местом поклонения местных жителей. По свидетельству крупного китайского ученого (дунган по национальности) Бай Шоуйи (白寿彝 – 1909–2000), потомки Умар Шамсиддина заложили основу появлению 13 родов с фамилиями На (纳), Ха (哈), Ма (马), Ху (忽), Су (速), Са (撒), Сай (赛), Бао (保), Шань (閃), Му (木), Ша (沙), Су (苏), Хао (郝)[15].

Многие его потомки также работали на высоких должностях при Юньской империи. Среди крупнейших деятелей ислама в Китае также были его потомки. Один из его потомков Махмуд (Махэ – 1371–1434) стал известным китайским мореплавателем при Минской династии. В китайских источниках он известен под именем Чжэн Хэ (郑和 – означает наш спокойствие), которое ему было присвоено в Минском дворе. Он родился в Юньнане, его отец звали Мухаммад-хацзи (Махацичжи –? – 1382). В 1405–1433 гг. он 7 раз выходил в океан из восточных портов Китая и доходил до берегов Африки в качестве посла и торгового представителя Китая[16]. Первый раз Махмуд выходил в море с 63, а второй раз с 249 кораблями. В остальных выходах в море количество доверенных ему кораблей не превышало 60–70. Махмуд умер во время возвращения из 7-го выхода в море в 64 летном возрасте, и он был похоронен в Нанькине. Его жизнь и деятельность была и остается в центре внимания китайских ученых различных времен[17].

По свидетельству «Материалы истории родословия Чжэн Хэ» («Чжэнг Хэ цзяши зыляо»), изданной в 1985 году в Пекине, первым прибывшим в Китай представителем рода Умара Камалиддина, был Нажмиддин Суфи (997–1093). Когда против династии Сун (960–1279) ополчились соседние княжества Ляо и Ся, правитель династии Сун попросил помощи у Бухарского хана. В ответ на эту просьбу хан направил в Китай большой военный отряд и 200 знатных людей под предводительством Нажмиддин-суфи, его брата Айса и трех сыновей, а также более семи тысячи лошадей и верблюдов. После разгрома врагов и установления мира, Нажмиддин-суфи остался в Китае по просьбе сунского правителя, а войско во главе с Айса отправил обратно в Бухару. Нажмиддин-суфи умер в Китае в возрасте 97 лет[18].

Умара Камалиддина предшествовал другой выходец из Узбекистана – Махмуд Яловач, который также занимал высокие посты в Юаньском дворе в 1241–1270 гг. С его именем была связана учеба и карьера Умара Кмалиддина в Пекине. Во время службы Махмуда Яловача и Умара Камалиддина в Пекине из Центральной Азии были приглашены множество ученых математиков, астрономов и лекарей, которые внесли в китайскую культуру существенный вклад. Одновременно он создали в Китае новые труды. Во время инвентаризации архивных материалов династии Юань (1206–1368) в Пекине, осуществленной вскоре после прихода династии Мин, были зафиксированы более 200 трудов на арабском алфавите[19].

Среди прибывших математиков и астрономов наиболее известными были Джамалиддин Бухорий, Камолиддин, Мухаммад Бухарий и др.  Джамалиддину Бухорий принадлежит заслуга создания мусульманского календаря для Китая и географического труда Центральной и Восточной Азии, Камалиддину – составления служебного календаря для высших чиновников, руководство обсерватории. Знание Мухаммада было использовано в военных делах. В 1368 г. группа мусульманских ученых в составе 13 астрономов. Среди них упоминаются имена Хайдара, Абдулла, Али и др. Возможно некоторые из них так же были выходцами из Узбекистана. В источниках приводятся также сведения о прибытии из территории современных государств Центральной Азии математиков и астрономов в Х веке. Среди них были Ма Йизэ (Махмуд ёки Мухаммад Розий) и Юсуф.

В 1263–1282 гг. при Юаньском дворе служил выходец из Хорезма Ахмад Фанакатий. Он характеризуется как выдающиеся экономист и финансист. Благодаря ему в стране было упорядочена налоговая система, приостановлена инфляция, казнокрадство, установлена контроль над местными административными аппаратами, обеспечено постоянный приток дохода казны. Сведения о нем имеются в истории династии Юань.

Среди приглашенных в Китай ученых были также известные лекари. В начале XIII века в эту страну приехал из Центральной Азии Бай Цзинюй (мусульманское имя неизвестно), который обосновался в провинции Хэбей. Он прославился, как врач-окулист и фармацевт. Его потомки также занимались лечением глазных заболеваний. Лекарство от глазных болезней «Байцзинюй янъяо» («Бай Цзинюй»), которое до сих пор применяется в китайской медицине, было изобретено упомянутой династией врачей. В городе Кайфен (провинции Хэнань) жил и работали травматолог-ортопед из Центральной Азии по имени Лян Гуй и Лян Чжу. Второй из них работал придворным врачом у мэра города. В середине XVI века его потомки открывают в городе Нанкин частную клинику[20].

Ученые медики из Центральной Азии привезли с собой в Китай не только практическое знание, но и труды известных авторов по медицине.  Возможно, эти труды хоронятся в Пекинской библиотеке среди фонда арабоязычных, персоязычных и тюркоязычных источников. Как нам известно, в этой библиотеке имеются более 500 трудов на этих языках.

Позже некоторые привезенные медицинские сочинения были переведены на китайский язык, за тем они были использованы присоздания трудов «Хуэйхуэй яофан» (回回药房 – «Мусульманские лекарства») и «Бэньцао ганму» (本草纲目– «Трактат о лекарственных трав»), которые считаются жемчужиной китайской национальной медицины[21].

В Пекине, в старейшей мечете «Нюцзе» покоятся два выходцы Узбекистана – Шейх Али Имамаддин Бухарий и Шейх Ахмед Буртаний, которые в середине XIII века были приглашены для преподавания в медресе при этом мечети. Своими знаниями они пользовались большим авторитетом среди пекинских мусульман. В силу этого, после их смерти (1280, 1283 гг.) мусульманские жители города похоронили их во дворе мечети, что является признаком оказания им большой чести. Теперь их могилы являются местом поклонения местных приверженцев ислама и гостей из зарубежных мусульманских стран.

В автономном уезде Сюньхуа провинции Цинхай проживают салары, которые являются потомками самаркандцев. Еще в средневековье из Самаркада выехали более 40 семей по направлению на Восток. После множества остановок они добрались до района Сюньхуа в провинции Цинхай. Учитывая сходство его природных условий с Самаркандом, они обосновались и умножались в этом месте, сохранив свою традицию, обычаи и язык.  В 1954 г. году салары были признаны в Китае отдельной нацией. У них свято хранится рукописный коран, привезенный из Самарканда[22].

Выходцы из Узбекистана, приезжая в Китай привезли с собой собственную культуру, питания, одежды, музыки, выращивания садовых и др. Перед названием привезенных из Центральной Азии растений, садовых, одежд и музыкальных инструментов китайцы добавляли иероглиф «ху», который является древнекитайским названием народов, живших на севере и западе от древнего Китая.

Вмести с дипломатическими и торгово-экономическими связями развивались и культурные связи. На основе этого происходил процесс взаимовлияния культур. Из Ферганы в Китай привезены породистые быстроходные кони, семена люцерны (мусюй) для их кормления, винограда и других культур, технология производства винных напиток из винограда и т.д. Через Узбекистан в Китай распространилось буддизм и ислам. В результате распространения ислама в Китае появился новый этнос дунган (хуэйзу), среди которых имеются не мало потомков представителей Узбекистана.

В заключении, можно сказать, история узбекско-китайских связей уходит в глубь веков. Эти связи приносили обеим сторонам пользы для обогащения собственной культуры. Они были историческими фактами объективного развития человеческой цивилизации и влияния узбекской культуры на китайскую культуру.

Аблат ХОДЖАЕВ,

доктор исторических наук